Режиссер Илья Ротенберг: «Островский – это взрыв мозга»

Режиссер Илья Ротенберг Островского ставил неоднократно и в разных театрах: «Поздняя любовь», «Бесприданница», «Гроза». Теперь вот – «Доходное место». Признается, что после этой постановки хотел бы взять от Островского отпуск года на два-три. «В нашем деле есть опасность стать неким конструктором, а не художником, и делать все по чертежу, по схеме. И ты этого всеми силами пытаешься избежать, но оно само лезет, когда ты в пятый раз ставишь Островского», - поясняет режиссер.

Островский – редкий по своей сложности драматург. По словам Ильи Ротенберга, основная сложность его в том, что часто персонаж утверждает одно, а чувствует на самом деле совершенно другое. «Например, мужчина признается женщине в любви, а на самом деле пытается занять у нее денег. При этом делает это так искренне, с такими слезами и патетикой, что можно поверить в его любовь. И, как ни странно, он действительно любит, но и денег просит. И непонятно, что для него важно. Поэтому какая-нибудь простая сценка из пьесы Островского просто взрывает мозг. От этого испытываешь драйв, все время находишься в напряжении», - подытоживает И.Ротенберг.

фото Анатолия Белухина

 

Кто из нас ненормальный?

В разговоре с режиссером никак не обойтись без вопроса о главной мысли спектакля. Илья Ротенберг формулирует эту мысль прямо здесь и сейчас, во время нашего разговора.

«Мир несовершенен, а жизнь порой несправедлива, жестока. И изменить это нам не под силу. А когда это ощущение к тому же пропущено через влюбленное до беспамятства мальчишеское сердце, оно становится еще болезненнее и абсурднее. В попытках изменить мир молодой человек расшибается - я не могу быть равнодушен к этому. Наверно, для меня это главное», - говорит режиссер.

Несовершенство мира по Островскому – это взяточничество, опутавшее все слои чиновничества, ставшее его второй натурой. Недаром в монологе Кукушкиной есть фраза, что взятки – это не что иное как благодарность, а от нее грех отказываться. Наш мир и сейчас так устроен - всё как минимум за коробочку конфет.

«Этот мир – он нормален? – задается вопросом режиссер. – Когда ты привыкаешь, он становится для тебя нормальным. Но в пьесе Островского есть человек, который к этому никак привыкнуть не может, и он ненормальный. А может, он как раз нормальный?..»

фото Анатолия Белухина

 

Сломался или нет?

Что происходит в постановке с главным героем Жадовым? Он под напором любимой жены вроде бы ломается – отказывается от своих убеждений и идет к Вышневскому просить доходного места. Но Илья Ротенберг утверждает, что главный вопрос не в том, сломался он или нет. «У человека была опора, его идея, его вера, религия – жить надо так, чтобы не стыдно было взглянуть в глаза другому и себе самому. И вдруг эту опору из-под него выбивают, как табуретку из-под ног. И он начинает болтаться. Найдет ли он свою опору снова? Как он будет жить после этого? Я за то, чтобы каждый зритель решил этот вопрос для себя», - говорит режиссер.

фото Анатолия Белухина

 

Ни места, ни времени

Действие, по словам режиссера, происходит ни в какой конкретной стране и ни в какой эпохе. По сути, нигде и никогда. Зачем это было нужно режиссеру? «Так интереснее, - отвечает Илья Ротенберг. - Мне кажется, театральный мир лучше создавать из ассоциативных, а не иллюстративных вещей. И вообще больше хочется создавать не конкретную предметную реальность, а ощущения. Я смутно представляю себе Россию XIX века, и если бы мы решили использовать ту предметную реальность, мы утонули бы в этом. Можно было также поставить пьесу в офисе, переодеть героев в современные костюмы, но так уже делали, и это скучно. Доказать, что Островский меня касается – не проиллюстрировать, а доказать – мне кажется, гораздо более сложная и интересная с точки зрения творчества задача. В театре работает такой эффект, что через пятнадцать минут после начала действа эпоха становится не важна. А когда неважно это, но важно другое, мы говорим о хорошем театре».

Wed, 06/24/2020 - 16:48