Мы продолжаем наш рассказ о поселке Протяжка, начатый в №36 «Нового города». Тамара Чембарова (Моськина), жительница Протяжки в 1946-1960 годах, вспоминает о том, как жил в эти годы поселок – как строили дома, встречали Новый год, учились в школе, лечились, растили детей. С Тамарой Михайловной меня познакомил краевед Анатолий Агапов. Он же является автором уточненной схемы расположения поселка. Без его помощи эта публикация не состоялась бы.
Родом Тамара Чембарова из села Нелей Горьковской области. Ее отец-фронтовик вернулся домой в августе 1946 года. «В колхозе отец работать не захотел, - рассказывает Тамара Михайловна, - и решил поискать другое место. Ему приглянулся Саров, и он отправился сюда на работу, а потом забрал семью – маму и меня с маленьким братом. Нас остановили на Стеклянном. Я, помню, еще тогда подумала: что это за Стеклянный, когда стекла нигде нет?»
В том же 1946-м семья приехала в поселок Протяжка и поселилась рядом со станцией. Потом семью переселили в «Пожарку» - так называлась та часть поселка, где ранее располагалась пожарная команда. Там пришлось жить в бараке на три семьи, барак представлял собой постройку из досок с насыпанными между ними опилками – так называемую «засыпуху». Там было очень холодно, зимовали с трудом. И в 1949 году отец Тамары построил дом возле речки (там, где сейчас находится протяжинский песчаный пляж).
В 1946 году на Протяжке жило уже много семей. Некоторые, как, например, родители будущего мужа Тамары Василия Чембарова, переселились сюда в еще 1929 году.
Тамара Чембарова вспоминает: «В 1946 году, за год до закрытия зоны вокруг города, перекрыли дорогу от КПП-1 - поставили там солдата с автоматом. Моя мама, узнав, что дорогу закроют, отправилась повидаться со своей матерью. Вернувшись через несколько дней, наткнулась на солдата с автоматом, который отказался ее пропускать. Что было делать? Семья-то осталась по другую сторону «зоны»! Скопилось много народу. Папа отправился в Саров за пропуском. Проходил весь день и так и не нашел учреждение, где выдают пропуска – все же было секретно! Вернулся несолоно хлебавши. Вот и получилось: мама там, отец и мы здесь, а между нами – солдат с автоматом… В конце концов мать взяла да и обошла солдата и пришла лесом домой».
Жители поселка помогали друг другу. Например, у Павловых были малые дети, а мужчины в доме не было. Поэтому отец Тамары помогал им построить городьбу.
Жители Протяжки работали на железной дороге, станции, лесоповале, некоторые ездили на работу в Саров, в том числе на завод №550, а позже в КБ-11. Здесь же ранее, еще до 1946 года, в землянках жили заключенные, которые добывали лес, и солдаты, охранявшие их.
Тамара Чембарова: «Моя будущая свекровь работала в лагере заключенных – чистила картошку. Очистки такие работники забирали себе в качестве платы за работу. Поэтому картошку эту чистили так, чтобы побольше очистков оставить на корм своему скоту. С этим пытались бороться, но все оказалось бесполезно. Однако заключенные не голодали, картошки для еды было достаточно».
Также некоторые женщины Протяжки подрабатывали тем, что стирали одежду солдатам – вручную на досках.
В 1946 году Тамара пошла здесь же в школу-четырехлетку, в класс к Евдокии Арсентьевне Лапиной. Учителем она была сильным, и все экзамены, а принимали их в школе №49 (в здании «Красного дома»), наша героиня сдавала на четверки и пятерки.
Она вспоминает: «Формы тогда не было. Помню, мама сшила мне из бледно-голубого сатина платье «в татьяночку». И я в первый же день учебы попала в чернильницу и испачкала обнову…»
Школу на Протяжке Тамара окончила в 1950 году. Через несколько лет после этого школа закрылась, детей прикрепили к школе №47 (впоследствии школа №1). В пятый класс Тамара пошла уже в школу №49. В восьмом классе она училась «на ИТР» (нынешний проспект Октябрьский) – в школе №1: после закрытия протяжновской школы дети с Протяжки жили там в гостинице. Учились они в первую смену – по словам Тамары Чембаровой, «как нормальные люди, о нас заботились». Девятый-десятый классы прошли уже в школе №3, которую она окончила в 1956 году.
«Глинка» и белый фартучек
Тамара Михайловна вспоминает: «Мы ездили в школу не в автобусе! Ходила я тогда в пятый класс. Подогнали «студебеккер» – везти нас в город. Чаще всего давали две грузовые машины – одну для рабочих, другую для школьников. Я была махонького роста, в руке портфель, а в нем бутылка молока. Подошла к колесу, и стало ясно, что даже на него не заберусь. Поэтому в кузов вначале закинули мой портфель, а потом уже меня.
Помню, весна, едем в город сдавать экзамены. На нас парадные белые фартуки. Распутица, асфальта никакого нет, зато есть «глинка» – дорога, которую надо преодолеть. Машина застревает на этой самой «глинке». Шофер кричит: «Ребятишки, держитесь! Сейчас я с розлету!» Но «с розлету» не получается. Мы спрыгиваем, толкаем машину, из-под колес комья грязи – прямо на белый фартучек…»
Героические протяжинцы
Начиная с 1946 года жителей Протяжки стали привлекать к работам в КБ-11. Подростков уже с 16 лет ставили к станку или верстаку, а тех, кто помоложе, устраивали через «кубуч» (аналог более поздних ПТУ - авт.), эта организация способствовала получению профессии. Так Иван Петрович Чембаров (старший брат мужа Тамары) в 15 лет стал токарем. Отучился три месяца и отправился работать на станке. В дальнейшем стал высококвалифицированным токарем, за свой труд получил орден Трудового Красного Знамени и другие награды. Ездил на ВДНХ для обмена опытом и в Нижний Новгород обучать тонкостям профессии. В цехе четвертого отделения его очень ценили, он был на виду и на слуху.
Свекор Тамары Михайловны Петр Евдокимович Чембаров на войне был разведчиком, никогда не рассказывал об этом. Единственное, о чем упоминал - что он счастливый: ни разу не оказывался под немцами. Несколько раз был ранен, попадал в госпиталь, вернулся с фронта на костылях, инвалидом войны. На станции Протяжная продолжал работать дежурным, невзирая на костыли. Он был награжден орденом Отечественной войны, однако награда нашла его только в 1965 году.
Василий Степанович Сатаров, коммунист, пришел с фронта весь в орденах. Позже работал в цехе №4 завода №1 слесарем-сборщиком, к нему прислушивался сам Шелатонь. Тамара Михайловна вспоминает, что он был очень авторитетен. В доме Друзягиных на «Пожарке» еженедельно проводил среди школьников весьма интересные занятия по политинформации.
Василий Петрович Чембаров, работник цеха №5 первого завода, также был удостоен ордена Трудового Красного Знамени. Во время трудовой вахты, бывало, не отлучался с производства, спал прямо на верстаке. Необходимо было произвести испытание «изделий», и сроки жестко подгоняли. Люди не считались ни с силами, ни со временем. Надо было сделать – и сделали!
С фронта также вернулся Степан Антонович Мочалов, вся грудь в орденах, красивый, молодой. Устроился на работу дежурным по станции.
В семье Тишкиных было четверо сыновей, двое из них – Григорий и Владимир - работали в первом цехе завода №1. Тамаре Чембаровой, конструктору, довелось взаимодействовать с ними по работе. Они были специалистами высочайшего класса, даже технолог советовалась со слесарями Тишкиными.
Здесь перечислены далеко не все протяжинские герои. Люди тогда были скромными и о своих успехах и наградах не распространялись, поэтому многие из них остались неизвестными.
Тамара Чембарова: «Все протяжинцы стремились быть достойными в работе, все соревновались друг с другом. Не хвастались успехами, но работали на совесть. Правда, тогда, если человек как следует работал, его по-настоящему ценили.
Народ на Протяжке был замечательный! Но почему-то не любили балыковских. Видимо, какая-то соревновательность с ними была – там тоже были люди достойные».
У пруда жить – и рыбки не попробовать?
Тамара Михайловна вспоминает, что Протяжинский пруд заполнили водой в 1956-57 годах - закрыли плотину. Перед этим на месте дна будущего пруда валили деревья.
Тамара Чембарова: «До этого тут была просто речушка, негде было даже птичке попить водички. Она уже тогда пересыхала, хотя местами и били ключи».
В пруду начали разводить рыбу – карпа, карася. По воспоминаниям жителей, ее в пруд пускали с вертолета на брезенте. Возможно, мальков брали с Илёвских прудов. Была тогда и экзотическая для нас должность – директор пруда. Первым и единственным директором стал Иван Иванович Махаев. Его тесть и теща Еникеевы строго следили за сохранностью рыбы, и если поймают кого за жаркой рыбы из пруда, накажут. Ходили даже по домам, нюхали – не пахнет ли рыбой… Но ее все равно ловили. Как это – жить рядом с прудом, полным рыбы, и не половить! А Мария Антоновна Друзягина три года проработала на не менее экзотической должности с зарплатой - кормила рыбу.
Тетя Груня
Тамара Чембарова: «Медпункта на Протяжке не было. Роды принимала тетя Груня Туркова. Она приняла моих сестер Нину, Любу и Надю, брата Колю. Настолько она была грамотной повитухой, что неправильно лежащих в животе детей переворачивала, но если понимала, что не сможет принять роды, отправляла в городскую больницу со словами «Я здесь не справлюсь». Еще она «заговаривала» – врачевала. Она была наш доктор, мы все у нее лечились. За свою работу она никогда ничего не просила. Благодарные протяжинцы, конечно, делали ей подарки – например, платки на голову.
У меня часто болело горло. Как-то она велела мне принести ей ложку масла, заговорила его, я начала смазывать горло, и оно прошло.
Помню такой случай. Однажды на свадьбе у Еникеевых братья Турковы, сыновья тети Груни, подрались, и младший пробил старшему голову жердью. Вижу такую картину: он лежит без сознания, кровь хлещет, около него тетя Груня. И вот словами и молитвами до приезда скорой из Сарова остановила кровь. Я никогда в такое не верила, но это факт. Кончилось все хорошо».
Такая разная жизнь
Тамара Чембарова: «В 1959 году у нас отобрали коров – наступили хрущевские времена. Первенец у меня родился весом 1 кг 600 г – чем его кормить? Единственным спасением оказалась молочная кухня в городе – туда после работы бегал муж, каждый раз боясь опоздать на поезд до дома. С молоком вообще при Хрущеве стала беда, как и со многими другими продуктами. Население «угощали» только перед выборами – подгоняли вагон-буфет со всякими вкусностями».
А еще некоторые дефицитные продукты - например, кусковой сахар - можно было купить по талонам в Филипповке: туда, хотя и очень редко, приезжала автолавка. Однажды в 1947 году Михаил Моськин, отец нашей героини, принес оттуда кусковой сахар и спрятал его. Брат Тамары нашел и съел один кусочек.
Тамара Чембарова: «Папа спросил нас, кто съел сахар. Никто не признавался. Тогда он сказал: «Показывайте языки. У того, кто ел сахар, язык белый». Брат заплакал и выдал себя».
Дома на Протяжке строили «всем миром» - всем поселком. Так, например, построили дом Кудашевых, чтобы они смогли переехать из барака. Никто из тех, кого приглашали помочь, не отказывался. Дарья Кудашева готовила еду, кормила тружеников. Остались фотографии с таких строек. Группа протяжинцев сидит на бревнах, большинство одето в фуфайки. По словам Тамары Чембаровой, в ту пору фуфайка была чем-то вроде делового костюма.
Жить было и тяжело, и весело. Однако история поселка неумолимо приближалась к своему концу.
Тамара Чембарова: «Сначала из бараков всех выселили в город. Те, у кого были свои дома, пока остались на Протяжке. Последние жители уезжали из своих домов в 1973 году – это были Друзягины. Я переехала в Саров в 1960 году. Мы с мужем ходили на прием к Музрукову, чтобы нам оттуда переехать. И тогда нам с грехом пополам дали комнату. Вообще молодежь переженилась, работали все в Сарове, и ездить на работу с Протяжки было сложно. Да и жить там было уже как-то дико.
Про трагическое выселение последних жителей с Протяжки я слышала, но сама уже не застала. Знаю только, что выселяли силком из Протяжки Сенькову и Бурхину. Последним, кто оставался на пруду, был Еникеев, его изба стояла около пруда, он сторожил рыбу».
Фото из личного архива Т.Чембаровой