Пять лет назад, к 95-летию детского лагеря «Артек», «Новый город» подготовил цикл публикаций. Мы разыскали саровчан-артековцев разных лет, и они поделились с нами воспоминаниями о лагере и самых ярких эпизодах своей детской жизни. 

Сегодня эти опубликованные ранее материалы мы посвящаем столетию любимого лагеря, куда в годы СССР, наверняка, мечтал попасть любой советский школьник. Думаем, и спустя пять лет, воспоминания будут интересны. 

«Артек»-1965: юбилейный год

Наталья Барышникова: «Артек» для меня в ту пору был чем-то из области недосягаемого. Ребячья республика, самоуправление – я об этом читала, слышала, но у меня даже в мыслях не было, что я могу там оказаться. 

В получении этой путевки был элемент везения. На школу №20 в 1965 году выделили одну путевку. Школа была новая, все в ней были новичками – не только я, приехавшая с родителями из Москвы. Я была отличницей, побеждала на олимпиадах по немецкому, русскому языку и литературе.

Участвовала в создании музея нашего класса, проводила там экскурсии, активно работала в клубе интернациональной дружбы «Глобус», которым руководила Галина Владимировна Капустенко. И хотя возраст у меня был уже на пределе – мне было 14 лет, а в лагерь принимали до 15-ти, мне повезло и тут. Вот так получилось, что я попала в «Артек», и именно в год сорокалетия лагеря. Оно особо торжественно отмечалось в июне. Но все мероприятия нашей смены (май-начало июня) также шли под эгидой юбилея. 

Меня определили в лагерь «Прибрежный» - он, как и «Морской», находится прямо на берегу. На тот момент это были два самых современных, комфортабельных лагеря «Артека». 

Поразило, как нас встречали вожатые: с искренними объятиями, улыбками. Через час мы просто влюбились в них. Это были студенты-дипломники Ленинградского пединститута и молодые педагоги из Костромы. Их было четверо на отряд из 30 детей – по двое воспитателей и двое вожатых. Видимо, их тщательно отбирали. Каждого из нас спросили, с кем мы хотели бы жить в комнате. Нам хватило нескольких часов, чтобы понять, что мы - одна команда, казалось, что мы знакомы много лет.

На фото. Наташа Фомина (Барышникова) у знамени дружины

Наши вожатые были людьми увлеченными, с горящими глазами, каждый день придумывали что-то новое. Не знаю, когда они спали… Они старались, чтобы мы вернулись из лагеря более самостоятельными, умеющими принимать решения, нести в свои коллективы то, что они в нас заложили. Артековскую искру, заряд энергии мы понесли по своим городам и весям. При этом никакой идеологической «накачки» не помню.

Буквально все в лагере приводило в восторг. Наши новые корпуса как бы парили над морем. Окна в них раздвигались от потолка до пола - видимо, тогда это было новое слово в строительстве. На крыше были удобные солярии – мы могли прямо там загорать и проводить мероприятия. Около каждого корпуса располагались удобные спортивные площадки, пляжи, парки... 

Мы старались запомнить каждый день в лагере. Все было расписано по минутам. Вот поход на Аю-даг. Мы поднимаемся на гору – это непросто, но оттуда открывается такой простор! Восторг – как будто ты прыгнул с парашютом. Поем песни, отдыхаем прямо на горе…

На следующий день – белоснежный катер, соленые брызги в лицо, песни. Мы несемся к скалам-близнецам Адаларам. Катер втискивается прямо между ними, они оказываются с двух сторон – дух захватывает. Брызги, восторженный визг ребят... 

Помню площадку, где проходили вечерние костры: каждый рассказывал о себе, о школе, городе, откуда приехал, все вместе пели песни. Конечно, рассказать о городе я не могла, но о школе, музее, клубе рассказывала – я прекрасно понимала, о чем можно говорить, а о чем нет. В конце дня у костра каждый высказывал свое мнение о прошедшем дне, что ему понравилось и не понравилось. Ближе к концу смены нам разрешали засиживаться у костров чуть ли не до утра под задушевные беседы.   

Уже в середине смены мысль о том, что скоро расставаться, очень нас печалила. Подружились мы невероятно. Переписка у меня сохранилась со многими на несколько лет, а с одной девочкой из Луганска мы переписывались даже в студенчестве.

Финальный аккорд – прощальный салют, может быть, чуть скромнее, чем в Москве, но прекрасный – огни «Артека». Слезы у всех на глазах…». 

«Артек»-1977: Артековские песни помню до сих пор!

Светлана Михайлова-Листрем, артековец 1977 года: «Артек – это самое яркое, самое сильное воспоминание из моего счастливого детства. Мне повезло родиться в начале 60-х, когда страна летела в космос в прямом и переносном смысле, а побывать в «Артеке» – в 1977-м, после окончания восьмого класса. Путевки тогда (да и сейчас, наверное) выделяли на республики Советского Союза и области РСФСР для отличников, активистов, спортсменов и других чем-то выдающихся детей. Квота была на девочек и мальчиков. На лето 77-го в Силламяэ, где я жила и училась, пришло два запроса: в Артек на девочку в возрасте до 15 лет и в международный лагерь в ГДР для мальчика и девочки от 14 и старше. Поскольку я была круглая отличница, очень активная в школе, училась в музыкалке, маме предложили выбрать. И я до сих пор помню, как она сказала: «В Берлин ты и взрослая съездишь, а в Артек – это единственная возможность попасть ребенком». 25 сентября мне исполнилось 15, а смена, на которую я в итоге попала, была с 22 августа по 20 сентября, то есть и по возрасту еще успела, и профиль был отличный – смена искусств.

Она не была международной, из-за рубежа ребята приезжали в июне-июле, когда нет школы, а мы же еще и учились. Школа, надо сказать, отличная! Я не имею в виду техническое оснащение, тогда все школы были примерно одинаковые, а вот педагоги – сказка! Они так умели объяснить материал, что за время работы в классе мы легко усваивали темы и без всяких домашних заданий двигались по программе ускоренным темпом.

Мы приехали в конце августа. Бархатный сезон в Крыму. Теплый воздух, теплое море, фрукты, овощи – мечта курортника! Но для меня все это было второстепенно. На первом месте – дела отряда, дружины, лагеря. Ну, слегка сумасшедшая активистка, что скажешь! Попала я в самый лучший из пяти лагерей Артека – в Лазурный. Честно говоря, любой артековец будет до хрипоты спорить на тему «самый лучший – мой лагерь». Кипарисный, Лазурный, Морской, Прибрежный, Горный – каждый из них неповторим. Я спорить не буду, но Лазурный – самый лучший, что бы ни говорили другие. У нас – скалы-близнецы Адалары и Пушкинский грот, и Суук-Су («холодная вода» с татарского). А какие замечательные вожатые! 

Любовь Николаевна Афонина – родом из Орловской области, Тамара Яковлевна Крючкова – из Башкирии. Они были на 12 лет старше, казались нам очень взрослыми, серьезными, а порой и строгими. Хотя на самом деле они нас очень любили и вели к победам во всем. Не успели мы сесть в автобус в Симферополе, как начали учить песни. И пока добрались до Гурзуфа, уже лихо распевали и «Над морем, морем Чёрным — артековский салют…», и «Когда встает Артек», и «На кремнистом артековском пляже», и песенку про тихий час «Абсолют» (от абсолютной тишины), и, конечно же, фирменную «Дружин в Артеке много, но есть среди них «Лазурная» дружина, и нет других таких»…

Так вот, если говорить о моих потрясениях и «зарубках», с этого автобуса всё началось. Я была поражена, как легко и быстро мы выучили шесть-семь песен, и я их помню до сих пор, хотя прошло уже почти 43 года. А дальше – больше. Мы каждый день узнавали что-то новое: традиции лагеря, приемы проведения отрядных сборов и политбоёв (это что-то типа политинформации, но гораздо интереснее), новые игры, танцы, песни. Очень нравилось затянуть на испанском «Аванти популо, а ла рикосса, бандьера росса, бандьера росса» или гимн чилийских коммунистов «Венсеремос». Вечерами у костра грустили под «Вальс в ритме дождя», а днем дурачились, играя «Арам-шим-шим»…

Честно говоря, у нас всё время был такой плотный график, особенно когда начались занятия в школе, что попеть, поиграть, подвигаться старались при любой возможности. Стоит отряд на площади перед столовой в ожидании приглашения, и все играют. Мы уважали «Ладошки»: я подставляю ладони, кто-то кладет на них свои, и нужно изловчиться, выдернуть снизу руки и хлопнуть по тыльной стороне ладоней товарища. Для старших, среди которых, конечно же, были целомудренные влюбленные парочки, это была «легальная» возможность погладить руки друг друга. Кто-то в пятнашки носится, малыши прыгают… Но только приходит новый отряд, беготня останавливается и звучит общее приветствие: «Всем-всем – добрый день». А в столовой хором «Всем-всем – приятного аппетита»…
Жили мы в старых корпусах, в палате по 8-10 человек, умывалка и ногомойка для девочек и мальчиков. Почему про это говорю? Нам вожатые, смеясь, показали, как пользоваться ногомойкой, потому что перед нами была международная смена, так чернокожие ребята укладывались под струи воды и плескались…

…Еще из ярких впечатлений – поездки. Митинг на Малаховом кургане в Севастополе и Вечный огонь на Сапун-горе, Алушта и Алупка, Ливадийский дворец. Всё было очень и очень интересно. А если учесть, что после войны прошло всего 32 года, и солдаты Великой Отечественной еще в строю, в светлой памяти, готовы рассказывать о подвигах своих и товарищей, то можно представить, какая стояла тишина на этих встречах в музеях. Думаю, что те поездки подтолкнули меня к более глубокому изучению истории войны, и летом после девятого класса, то есть через год после Артека, я сама писала конспекты билетов по истории, не дожидаясь уроков в школе.

А вот поход на Аю-даг, знаменитую Медведь-гору, пропустила. Вернее, меня не пустили из-за порока сердца, хоть и оперированного, но побоялись, вдруг перепад высот, нагрузки и т.д. Короче, мы, «инвалидная команда», проводили всех, погрустили, а потом вечером слушали впечатления взахлеб.
Помню рассказы Лилечки Абдурахмановой и Лены Цукановой из Ташкента про то, как они всю первую четверть убирают хлопок вместо уроков. Аркаша Малахов и Саша Грязнов иногда описывали суровый климат и красоты Забайкалья. С Раилем Шарафеевым мы очень подружились. Он был во втором отряде, но со мной работал в совете дружины. Вечерами, возвращаясь в корпус после заседаний, обсудив политическую ситуацию в мире и планы на завтра, просто болтали о разных мелочах. А на день рождения ему из Большой Атни прислали посылку, и там были невообразимо вкусные сладости!» 

«Артек»-1963: профессиональная киностудия

«Артек» всегда славился своими образовательными проектами. Сюда приезжали ведущие советские режиссеры и актеры, певцы, Герои Советского Союза, деятели культуры и науки. Встречались с ребятами. За летнюю смену школьники обязательно учились чему-то новому. 
Виктор Лукьянов, сотрудник РФЯЦ-ВНИИЭФ: «Однажды довелось поработать с камерой в «Артеке». Это было второе международное детское лето 1963 года. Вот где можно было развернуться! В «Артеке» на тот момент была создана потрясающая киностудия, она оснащалась по принципу «для нас все самое лучшее». Киностудию курировал «Мосфильм», который отдавал профессиональную аппаратуру: большую 35-миллиметровую «Конвас-автомат», проявочные машины… Мы с детишками что-то снимали, монтировали, и я научился управляться с этой аппаратурой достаточно хорошо».

(Из интервью газете «Новый город», №42 2016 год)

«Артек-1982»: до сих пор храню артековский уголек

Заместитель директора ДГХ Людмила Шляпугина до сих пор хранит завернутый в серебристую фольгинку артековский уголек – а еще блокнот с пожеланиями и адресами ребят из отряда, диплом за первое место в общеартековских соревнованиях, медали и фотографию, сделанную у развернутого артековского знамени – высшую награду за активное участие в пионерских делах «Артека».

Людмила Шляпугина, артековец 1982 года: «Я попала в «Артек» в 1982 году, в третью смену – апрель-май. Я тогда училась в седьмом классе и возглавляла совет дружины третьей школы, была активным пионером: с пятого класса принимала участие в общественной жизни школы. В седьмом классе старшая пионервожатая Валентина Петровна Прохорова выдвинула мою кандидатуру на юнкоровский конкурс. Я написала в «Пионерскую правду» материал о работе дружины школы №3 и заняла первое место. И меня наградили путевкой в «Артек».

Правда, попав в лучший лагерь страны, еще не понимала, насколько мне повезло. Осознание пришло позже. «Артек» полностью поменял мои взгляды на жизнь и помог сформировать активную жизненную позицию. Всегда и везде». 

Кстати, об этом феномене «Артека» говорят сейчас многие его воспитанники: что за волшебную таблетку там давали, что у ребенка полностью менялось мировоззрение? 

Людмила Шляпугина: «Я даже не могу сказать, каким образом это происходило. Наверно, множество факторов. Сразу потрясала масштабность лагеря и идеальные условия, созданные для школьников Советской страны. Нам выдали артековскую форму на каждый день, а все свои чемоданы мы сдали в камеру хранения. Да, мы все ходили одинаковые, и это нравилось! Было ощущение, что мы – одна семья. Когда мы выезжали на экскурсии по южному берегу Крыма, артековцев сразу было видно. Все на нас показывали пальцем: «Смотрите, артековцы идут!» И гордое звание «артековец» я до сих пор с удовольствием проношу через свою жизнь.

Помимо идентичности в «Артеке» поражало отношение к нам, детям. Вожатые туда отбирались со всей страны - самые опытные, самые заслуженные. Кстати, в нашем отряде были вожатые-венгры, я впервые увидела иностранцев. Нами действительно занимались, весь день был расписан по минутам, и в «Артеке» был важен каждый ребенок - его мнение, суждения, оценка происходящих событий.  К нам приезжали известные люди страны – композиторы, поэты, режиссеры, артисты….

В нас формировали активную жизненную позицию человека и гражданина. Чтобы, вернувшись в свои регионы, мы продолжали так же активно участвовать в пионерской жизни своих дружин. Оставались артековцами всегда и везде.

То, как занимались советскими детьми в «Артеке» я больше не видела нигде. Это была колоссальная работа по развитию личности». 

День прощания с «Артеком» Людмила Николаевна помнит хорошо.

Людмила Шляпугина: «Сперва был торжественный концерт на большой Артек-Арене. Собрали весь лагерь, все отряды и дружины. Артек-Арена – это огромная открытая площадка, как мини-олимпийский комплекс, расположена на берегу, и все ее трибуны повернуты к морю. И когда концерт закончился, а было уже около десяти вечера, с кораблей в море пускали салют. На фоне черного горизонта эти бесконечные искры огня, сияющее небо – это было потрясающе! Все плакали и обнимались. А потом отряды разошлись по берегу, где нас ждали вожатые. Они приготовили для нас прощальный костер. У «Артека» очень много традиций, и прощальный костер – одна из них. Мы пели артековские песни, вспоминали моменты, проведенные в лагере, обменивались адресами и рыдали! Никто не хотел уезжать. Каждый артековец привез с собой домой завернутый в фольгинку уголек из этого прощального костра. Я его храню до сих пор».

«Артек»-1983: «Артек – это песня»

Александр Вихарев: «Попасть в этот лагерь было чем-то из разряда фантастики. Но поскольку я хорошо учился – был круглым отличником и активно участвовал в жизни школы-интерната №1, а также был из неполной семьи, мне посчастливилось там оказаться. Поехал я туда в октябре, когда учебный год был в полном разгаре. Побывал в лагере «Горный», дружине «Янтарной». Это был уже не бархатный сезон, «Морской» лагерь не работал – он летний, корпуса там не отапливались. 
В лагере была организована школа с уроками по всем предметам. Помню, на уроке физкультуры мы занимались в открытом бассейне: такое со мной было впервые. Представьте: температура плюс десять, а вода теплая – 25-30 градусов. 

Нас было 30 человек с разных концов страны – от Мурманска до Хабаровска. Были калмыки, казахи, украинцы, молдаване. И никакой национальной розни. Нашу вожатую звали Гуля (фамилию, к сожалению, не помню) – она тоже была из национальных республик.

В нашей смене иностранцев не было, но в июле того же 1983-го в «Артеке» с визитом побывала американская «посланница мира» Саманта Смит. 

Я бы не сказал, что «Артек» чем-то сильно отличался от обычных лагерей. Конечно, там на протяжении всего года жизнь бурлила. Но так в любом лагере – у тебя практически нет свободной минуты, ты постоянно чем-то занят. Тосковать по дому было некогда. Полдня мы были в школе, в оставшееся время отправлялись на экскурсии – к примеру, побывали, как и все артековцы, на Медведь-горе. Конкурсы, мероприятия постоянно. Помню, на соревнованиях по настольному теннису я занял первое место в отряде. Там же впервые сел на автомобильный тренажер – это был «Москвич-2140», переделанный в тренажер – с мониторами, педалями, коробкой передач. Это было сильное впечатление. 

У меня была какая-то внутренняя гордость, что я приехал из тех мест, где жил и писал свои книги Аркадий Гайдар. Дружина «Янтарная» носила имя Гайдара, у нас был соответствующий гимн. Я привез из «Артека» много совершенно новых песен, которых я больше нигде не слышал – «Алые паруса», «На горбатом Аю-даге в вышине», «Про человека». Их с удовольствием пел уже здесь, на школьных мероприятиях и в компаниях». 

«Артек»-1986: на излете эпохи интернационализма

Владислав Мухин, заместитель директора департамента образования Сарова: «Мне посчастливилось. Если сейчас департамент образования каждый год отправляет детей в «Артек», «Орленок» и «Океан», в то время попасть в «Артек» было практически невозможно».

Невозможное возможно 

Владислав Мухин: «Раньше все было подчинено квотам. Чтобы попасть в «Артек», мало было быть активным пионером, выполнять общественную работу, нужно было соответствовать целому ряду условий: социальный статус семьи, возраст, даже пол. И в то, что путевкой в «Артек» наградили меня, я поверил, только очутившись в лагере. 

Предварительно пришлось пройти множество инструктажей, как вести себя в «Артеке» ребенку из закрытого города. Например, нельзя было рассказывать, что ты из Арзамаса-16 – для всех ты живешь в Арзамасе. От всех требований, которые ко мне предъявлялись, мне было не по себе. Это был огромный груз ответственности, особенно для серьезного пионера, члена совета дружины, председателя школьного клуба интернациональной дружбы. 

Сегодня, отправляя ребят от департамента образования в «Артек» по проектам Росатома, каждый раз повторяю им: «Не забывайте, что вы из Сарова, это особенный город». И однажды поймал себя на мысли, что теми же словами со мной когда-то говорили секретарь Горкома ВЛКСМ, начальник отдела режима, директор Дворца пионеров Галина Владимировна Капустенко и директор школы Нина Павловна Паничкина…

Возникали и непредвиденные ситуации. Отправляясь в «Артек», мы с мамой забыли дома пионерский галстук. Поняли это, только приехав в Горький. Через два часа купили в магазине чуть ли не последний галстук, отглаживали его в какой-то парикмахерской…

У меня до сих пор сохранилась память о людях «Артека» - вплоть до имени-отчества. Иногда забываешь, как зовут твоих одноклассников, а людей, которых встретил в «Артеке», почему-то помнишь. Туда приезжали лучшие педагоги, лучшие пионеры. Многие из тех, с кем познакомился в «Артеке», сейчас занимают высокие должности, активно участвуют в социально-политической жизни страны – бремя ответственности за выполнение серьезных задач не пугало их и тогда. С некоторыми я до сих пор поддерживаю связь».

Национализм против интернационализма 

Владислав Мухин: «В «Артеке» я попал в лагерь «Горный», дружину «Янтарную». Это было сложное время для Советского Союза. Наша первая линейка в «Янтарном» была омрачена очень неприятной историей: школьники одной из советских республик отказались присутствовать на построении, потому что поднимался только флаг Советского Союза - без флага этой республики. Тогда мы впервые почувствовали пугающую напряженность во взаимоотношениях и вынуждены были погрузиться в совсем не детские проблемы. Я, как председатель совета отряда, попытался наладить с этими ребятами взаимоотношения, но не добился ничего. Стало ясно, что с ними уже проведена определенная работа. На второй день делегация этой республики покинула «Артек». Все это было для нас дико, мы пытали вожатых вопросами, но те отмалчивались. 

При этом в лагере были представлены почти все из пятнадцати советских республик – и это было здорово. Это расширяло горизонты сознания: мы начинали мыслить более масштабно, выходя за рамки городов и деревень, из которых приехали. 

Любая государственная дата в лагере особым образом отмечалась. Много внимания уделялось понятиям «интернационализм», «интернациональная дружба», подчеркивалась роль СССР в мире – идеологическая составляющая была очень серьезной. Но не могу сказать, что это было какое-то насаждение и насильственное вбивание в голову – с нами разговаривали, отвечали на наши вопросы. В «Артек» приезжали люди не бездумные, хоть и шести- семиклассники. Из лагеря многие возвращались повзрослевшими – смены были образовательными, а не развлекательными».

Школа: «скинь кило»

Владислав Мухин: «Школа была неотъемлемой частью лагерной жизни, однако до нее надо было еще дойти по бесчисленным лестницам. И если столовую обычно называли «накинь кило», то поход до школы – «скинь кило». Школа была современной, нам выдавали новые учебники, но объединить по программе нас, детей со всего Союза, было трудно. Поэтому обучение было номинальным – два-три урока в день, но при этом было хорошо развито дополнительное образование. В «Артеке» я посещал астрономический кружок и до сих пор помню поездку в Крымскую обсерваторию. Нам показали один из восьми самых мощных телескопов СССР. Это очень впечатлило.

Вообще, все в «Артеке» приобретало какой-то символический смысл и особый вес. Если телескоп – то один из восьми лучших. Если вечер встречи – то непременно с ведущими актерами, режиссерами, космонавтами… Все в лагере не только подчеркивало исключительность происходящего, но и налагало ответственность. Ты заслужил путевку в лагерь, но, вернувшись, должен был нести все идеи и смыслы, которые заложили в лагере, в свою школу».

«Бородатый и усатый Абсолют»

Владислав Мухин: «Побывав в «Артеке» два года назад, я отыскал свой кубрик – до сих пор его помню: 12-й кубрик на третьем этаже «Янтарного». Сейчас это комната на четверых, а раньше мы жили там вдесятером. И никуда было не спрятаться от товарищей, а если ты им чем-то насолил, они напрямую, без обиняков, тебе об этом говорили. «Артек» стал серьезной школой товарищества.
И без детской романтики не обходилось… Помню, как в ночь на 8 Марта мы сбежали из корпуса, нарвали первоцветов и подарили девчонкам. 

В течение смены я умудрился полежать пять дней в артековской больнице с простудой. С моими соседями по палате мы до сих пор тесно общаемся. Один из них лезгин, второй - русский с Иссык-Куля.

Обязательной в «Артеке», как и сейчас, была форма. Она не была такой яркой, как сейчас. Однажды, когда мы приехали на экскурсию в Севастополь, люди приняли нас за воспитанников интерната. Нас даже пытались накормить, пока не увидели надпись «Артек» на автобусе. 

Отдыха практически не было: во время так называемого «абсолюта» - дневного тихого часа - мы постоянно репетировали спектакли, придумывали конкурсы. Каждый день разучивали новые песни, игры.

Запомнилась эстафета знаний. Значки победителей получили десять лучших на весь лагерь, в том числе я. Я тогда понял, насколько сильное у нас в городе было дополнительное образование – оно и помогло мне выиграть в эстафете. Награждение было особым, значок шикарным – в общем, было чем гордиться!

Каждый уважающий себя артековец должен был увезти с собой как минимум три атрибута артековской жизни на память: фотографии, уголек из костра и банку с морской водой. И, конечно, у меня все это было».

Концентрация творчества и ответственности

Владислав Мухин: «Подбор вожатых в «Артеке» был профессиональный. Это были лучшие, особым образом отобранные студенты. У них было море идей, каждый сценарий обкатывался не одну смену. Однако многое нам доверяли делать самим. Например, как председатель клуба интернациональной дружбы я привез с собой сценарий политического спектакля, и мне дали возможность его поставить. 

Сейчас система воспитания в «Артеке» сильно изменилась – не стало идеологической составляющей. А в ту пору она была очень мощной. Как и система воспитания. 

Всё, даже самые нелицеприятные вещи, обсуждали в открытую на собрании отряда. Если кто-то проштрафился, на отрядной линейке это обязательно разбиралось. Макаренковский принцип, когда каждый может прилюдно дать оценку твоему поступку, выдержать трудно. Однако это было полезно – нас научили брать на себя ответственность, серьезно готовили к активной жизни уже в комсомоле.
Сейчас большое внимание уделяется различного рода акциям, а тогда акций не существовало. В то время вся деятельность жестко подчинялась идеологии, тематике смены, составу ребят в отряде – все было более, как мне кажется, глубоко. Планировался каждый шаг, на всех уровнях. Это была настоящая научная организация труда, а сам лагерь - государством в государстве со своими жесткими правилами.

40 дней смены для меня оказались важнее, чем, пожалуй, все предыдущие годы школьной жизни. Такой концентрации ответственных, энергичных, творческих людей я больше никогда не встречал. Поэтому слезы, которые мы лили у автобусов во время расставания, были настоящими, искренними. Такого сожаления о расставании в моей жизни, наверно, и не было никогда. И долгое время сохранялась наивная детская переписка.

…Первую нашу встречу с друзьями-артековцами мы назначили через пять лет. И в июне 1991 года я, десятиклассник, самостоятельно ездил в Москву. Мы встретились у Мавзолея, и хотя приехали всего трое, я был очень рад этому событию. До августовского путча оставалось два месяца…» 

«Артек»-1986: марш юных барабанщиков

Алексей Гришин, артековец 1986 года: «В школе я активно занимался общественной работой, был председателем совета отряда, совета дружины, состоял в пионерском штабе при Дворце пионеров, занимался в драматическом кружке и хорошо учился. О получении путевки мне объявила пионервожатая. Это был невероятный сюрприз! 

Я попал в лагерь «Лазурный». Конечно, рассчитывал повидать там иностранцев, но смена оказалась закрытой – только для детей из СССР. «Лазурный» расположен прямо над Адаларами, открывался такой замечательный вид. Крым, апрель, цветение растений, субтропический климат! В Крыму я был впервые. 

В «Лазурном» было много ребят с Кавказа, Дальнего Востока, из Прибалтики, Калининградской области… У меня было полное осознание, насколько огромна наша страна.

Чем всегда и славен «Артек» - массой мероприятий - спортивные, культурные, лекции об искусстве, экскурсии… Мы отдыхали в «Артеке» в мае, и особенно волнительным стало посещение Севастополя в преддверии 9 Мая. А к 1 Мая нас научили барабанному маршу - каждому выдали по барабану и почти весь «Артек» участвовал в первомайской демонстрации в Ялте. 

Прошло у нас и посвящение в артековцы – ранним утром мы поднимались на Медведь-гору.
Все в «Артеке» было на высшем уровне, я познакомился с множеством людей и очень долго переписывался. Сейчас в соцсетях  постепенно нахожу своих друзей и продолжаю с ними общаться. 
Никакой переоценки ценностей в ту пору в лагере я не помню – хотя шла перестройка, пионерия и «Артек» оставались неизменными. Позже, в 2018 году, я побывал в «Артеке» на экскурсии. Он стал более технологичным, красивым. Я желаю «Артеку» оставаться таким же высокотехнологичным, беречь свои традиции, быть подальше от политики. И чтобы основной упор в лагере был на дружбе, общении, чтобы молодежь осознавала мощь и целостность нашего государства». 

«Артек»-2018: это не про образование. Это про дружбу!

Данила Гришин, артековец 2018 г.: «Мы с Антоном попали в «Лесной». Отправили портфолио на смену, организованную Русским географическим обществом, и по конкурсу попали в те 400 человек, которые получили путевки. 

Первые впечатления были – «Ничего себе! Как здесь хорошо!» Этот лагерь по уровню на порядок выше лагерей, которые мне доводилось посетить до этого. «Артек» - это история и одновременно замечательные условия для отдыха, образования и саморазвития.

Форма – это одна из обязательных традиций «Артека». И те, кто туда попадает, должны все-таки ее придерживаться. Мы форму носили. На самом деле, довольно странно, что форма оказалась без галстука – значимого атрибута «Артека» и всей пионерии.

Помимо школы у нас были сетевые образовательные модули, они проходили в корпусе, где преподаватели вели занятия по биологии, обществознанию, истории. И хотя мы попали в профильную географическую смену, считаю, географией мы все-таки занимались недостаточно. 
Наиболее важной и устойчивой традицией лагеря является посвящение в артековцы. Рано утром мы поднимались на гору Аю-Даг. Там происходило символическое посвящение. Впрочем, это мероприятие было по желанию, поскольку по медицинским показаниям не все могли на гору подняться. 

Еще среди традиционных мероприятий – реквием у памятника матросам, которые погибли, защищая Крым в годы Великой Отечественной войны, вечер бардовской песни, конкурс артековского танца – грандиозное событие на Артек-Арене, -  конкурс творчества между отрядами, туристический маршрут, кросс и др.

Больше всего запомнилось общение. Благодаря «Артеку» я познакомиться с людьми из разных уголков страны. Отношения поддерживаем до сих пор».

Антон Львов, артековец 2018 г.: «Отправляясь в «Артек», я отдавал себе отчет, что когда-то этот лагерь был самой заветной мечтой советского ребенка. Каждый хотел туда попасть. Мои родители по-хорошему мне завидовали – они в свое время там побывать не смогли. Программа называется «Мир открытий» - это совокупность образовательных блоков, подготовленных специалистами Русского географического общества для просвещения детей в области географии. 

Наш корпус очень напоминал санаторий - огромные панорамные балконы, большие светлые комнаты, удобные мягкие кровати. Красота! Дорожки мощеные, все цветет. Нам поначалу все понравилось. Конечно, были и проблемы – например, огромные очереди на распределение по отрядам и заселение в корпуса. Первый день у нас весь пролетел в очередях. Но зато удалось хорошо выучить местный пейзаж.

Артековская форма, а ее выдавалось несколько комплектов, не является обязательной – по нашим наблюдениям, там были люди, одетые в свою одежду. Это не поощрялось, но и не наказывалось.
Смена была очень насыщена мероприятиями, и в артековской школе мы пробыли всего дней пять. Поэтому познакомиться с преподавательским составом практически не удалось. Преподают там  по каким-то своим программам, есть очень занимательные методики, которые могут повысить интерес к предмету.

Среди традиций еще можно отметить артековские приветствия – то, что поначалу было весело и интересно, но под конец смены уже начинало откровенно надоедать. Но это «Всем-всем добрый день!» там очень крепкая штука, и за нами следили. Чтобы мы этой традиции придерживались. 
Больше всего запомнились, конечно, люди. Если бы я не встретил тех людей, возможно, смена была бы другой для меня. 

«Артек», безусловно, остается лагерем, который нужно заслужить. Даже сейчас просто так попасть в «Артек» невозможно – продаются от сила 5% от всех путевок. И даже по ним есть пройти конкурс. Чтобы попасть в «Артек» нужны твои достижения. 

И еще, что я понял, отправляясь на образовательную географическую смену: «Артек», все-таки, это не про образование. Это про дружбу. Про налаживание контактов, новые знакомства. Они там намного важнее и значимее.

«Артек» сейчас, на мой взгляд, выбрал наиболее правильную модель для лагеря – объединение образования и отдыха. Мне кажется, лагерю нужно двигаться именно в этом направлении. Конечно, есть еще некоторые проблемы в плане ремонта, но хочется верить, что лет через десять там будет просто загляденье!»   

 
Традиции лагеря

Светлана Михайлова-Листрем, артековец 1977 года: «У каждого отряда было свое место для утренних линеек и вечерних костров с угольками. В каждом лагере была своя традиция подведения итогов. Где – ветку кипариса передавали и говорили, что запомнилось и кому спасибо, где – свой символ, а у нас – уголек. Когда мы, рыдая, расставались, вожатые подарили каждому на память такой уголек, я его хранила как самый важный талисман. Сейчас жалею, что когда уезжала из Эстонии в глушь Горьковской области, оставила свои артековские сувениры и письма у родителей. Целый саквояж накопился. Мы ведь с ребятами лет десять переписывались. У нас в дружине были собраны Азербайджан, Узбекистан, Украина, Эстония и несколько регионов России – Татария, Ростовская, Рязанскаяи Читинская области. И в каждом отряде – по 3-4 человека из этих делегаций. У нас в отряде из Эстонии была я и два парня, причем один из них, Андрус, практически не говорил по-русски, и Арно ему всё переводил. Кстати, сейчас АрноКасенийт, ставший педагогом, работает директором гимназии в моем родном Силламяэ. Как в песне: «Все расстоянья когда-нибудь в круг замыкаются…».

У нас была смена искусств. И центральное событие, к которому готовился весь Артек, – конкурс бальных танцев. Сначала в дружинах, потом общелагерный. Сейчас бы сказали: «Это было круто!». Нам достался блюз пинг. Сам по себе танец очень простой, но требует синхронности движений и в парах, и в целом. Сколько было «не могу», «не хочу», «не умею», даже не описать. Мальчишки (а все уже 8-9 класс) нервничали и упирались, девочки… Впрочем, девочкам-то нравилось: такая возможность показать свою грацию и плавность движений! Особенно красиво получалось у киевлянки Марины Якубовской, которая не один год занималась танцами. Но наши вожатые и хореограф были неумолимы, никого не освободили от репетиций, и через пару недель у нас получилось такое шикарное выступление! Мы заняли первое место в дружине и представляли свой любимый Лазурный на общем конкурсе. Помню, что я, как председатель дружины и член большого штаба Артека, страшно гордилась и волновалась. А вот как станцевали, не помню. Даже странно…».

Подготовили Ольга Рукс, Валерия Александрова. Фото из личных архивов артековцев, архива редакции и сети интернет