Я - «практикующая» православная: люблю храм и богослужения, участвую в таинствах, пою в церковном хоре. Для таких, как я, Пасха – не куличи и крашеные яйца, а цель большого и трудного пути – Великого поста, средоточие всего церковного года. Надежда всей нашей жизни.

Великий пост: время спрессовалось

В этом году Великий пост и Пасха оказались совсем особенными. К нам пришла неведомая болезнь, «моровое поветрие», как называют это в старинных церковных текстах. И каждый день мы приходили в храм как в последний раз, ожидая, что нас встретят запертые двери… Время поста спрессовалось, каждый день, час, минута стали настолько важными, насыщенными мыслями и чувствами, что за них, кажется, можно было бы и жизнь отдать. Ту, сонную и расслабленную жизнь, которой большинство из нас жило до прихода болячки.

Во вторник Страстной седмицы – недели, когда вспоминаются страдания Христовы – в нашем храме объявили, что все церкви Нижегородской епархии закрываются для прихожан. Богослужения продолжатся, но без верующих… «Понеслось», - подумала я. Лишившись храма, люди реагировали по-разному: кто-то плакал и сетовал, кто-то бунтовал, пытаясь представить закрытие храмов как начало гонений и отступление от веры. Но были и сторонники взвешенного подхода: если нельзя молиться в храме, значит, Бог призывает молиться дома. А заодно осознать ценность храма и богослужения - и каждого отпущенного нам дня.

Вся вторая половина Страстной прошла без прихожан. Слова молитв и песнопений гулко раздавались в пустом храме… Странное ощущение! Но службы казались еще более торжественными, а слова как никогда западали в душу. Знаком времени стали бутылки с антисептиком в каждом углу и марлевые повязки, сшитые работниками храма, гроздьями свисающие с одежной вешалки на клиросе. Петь в маске невозможно – воздуха как следует не набрать, слова внятно не произнести, поэтому наше спасение от вируса – дистанция и антисептик, которым по несколько раз за службу обрабатываешь руки.

Прежде чем приложиться к иконе или Плащанице, которую выносят на середину храма в Страстную пятницу, протираешь поверхности спиртовой салфеткой или антисептиком, и за собой протираешь тоже. Храм ежедневно моют с обеззараживающими веществами, трут все поручни, ручки дверей и прочие поверхности… К этому быстро привыкаешь и перестаешь замечать, делаешь все положенное на автомате. Но на задворках сознания ходит мысль: как хорошо в храме, но все это может прекратиться в любой момент.

Пасха: нашей радости ничто не отнимет

Пасхи я ждала с нетерпением и затаенным страхом: как это будет – Пасха в пустом храме? Кто будет громогласно кричать «Воистину воскресе!» в ответ на приветствие священника – так, что стены сотрясутся? Кто в полночь пойдет крестным ходом вокруг храма с пением «Воскресение Твое, Христе Спасе…»?..

Но вот настала ночь с субботы на воскресенье. Вооружившись специальным пропуском с печатью и подписью настоятеля храма, которые выдавали всем участвующим в богослужении, я отправилась на пасхальную службу. Подъехав к храму, обнаружила, что на стоянке, куда на Пасху обычно не протиснуться, почти пусто – всего пара автомобилей.

Храм готов к встрече Пасхи - все так же горит праздничными огнями, и внутри так же светло. Все убрано ярко-красными облачениями, светятся алые лампадки. Вот только людей раз-два и обчелся: пара алтарников – молодых людей, помогающих священнику во время богослужения, несколько волонтеров в ярко-зеленых куртках – и мы, клиросные певчие в праздничных нарядах. По традиции к Пасхе каждый достает из своих шкафов что-нибудь красное: платок, юбку, платье, блузку – как же хочется праздника! У меня нашлись аж два красных предмета – платок и юбка. Радуюсь, как ребенок. 

Время близится к полуночи, спать хочется страшно – я типичный «жаворонок», встаю с рассветом, и к ночи сил совсем не остается. Глаза как будто деревянные, слух притуплен, стоит только присесть на лавочку – и поминай как звали! Держусь из последних сил, чувствую себя стойким оловянным солдатиком. Но вот служба начинается, и сон слетает.

Сначала совершается последняя служба Страстной седмицы – Великой Субботы, дня, в который Христос, по преданию, сошел в ад, чтобы вывести оттуда всех ветхозаветных праведников. Во время этой службы Плащаница, изображающая Христа во гробе, которая с пятницы стоит на середине храма, уносится. А потом настает мой самый любимый момент – крестный ход вокруг храма. Люди идут за священником, держа в руках фонарики – как жены-мироносицы, которые первыми прибежали на гроб Христа. Прибежав, увидели, что огромный камень от входа в пещеру отвален, гроб пуст, а ангел, сидящий на камне, возвестил им, что Христос воскрес, и нечего искать его тут.

Выходим из храма и видим, что на улице нас поджидают люди с зажженными фонариками. Ура, не одни пойдем! Под пение и колокольный звон идем вокруг храма. Ночь чудная, прохладная и звездная, какая-то особенно торжественная. Храм гостеприимно горит окнами, но внутрь большинству нельзя…

Обойдя вокруг, подходим к закрытым дверям – как мироносицы к гробу. И тут, в полной тишине, батюшка возглашает стихиру «Да воскреснет Бог…» «Христос воскресе!» - завершает он. «Воистину воскресе!» - отзываются все. Всё, Пасха наступила!

Батюшка, свещеносцы, хор и волонтеры входят в храм. Остальные сознательно расходятся. Никого, слава Богу, отправлять восвояси не пришлось.

А мы служим чудесную пасхальную утреню и литургию – и счастливы тем, что по милости Божией можем на Пасху быть в храме, петь, во все горло кричать «Воистину воскресе!» в ответ на возглас батюшки (а как же – приходится нам за всех отдуваться!). И радоваться той радостью, которую никто у нас не отнимет.

По общему мнению, «антивирусная» Пасха удалась.

Фото Бианы Курякиной