Фото:
В первые годы войны. Памяти моего отца Трофима Дмитриевича Пигарева

Начинаем публикацию серии очерков нашего постоянного читателя и автора, ветерана Николая Трофимовича Пигарева, которые посвящены Великой Отечественной войне, а также его воспоминаниям о жизни в Сарове в 50-60-е годы. Сегодня публикуем очерк «В первые годы войны», посвященный его отцу, Трофиму Дмитриевичу Пигареву, участнику Великой Отечественной войны.

-
Трофим Дмитриевич Пигарев

 

...Через неделю после объявления войны, в 1941 году, в нашем поселке собралось много народа. Шум, гомон, вскрики. Провожали мобилизованных мужчин и молодых безусых парней, кому пришел срок призыва. День солнечный и жаркий. Со стриженых и чубатых голов каплями стекает пот. Женщины молодые и пожилые плачут. Дети малые не понимают, почему у всех грустные лица. Подростки сдерживают слезы - одни, стиснув зубы, другие отворачивают головы, третьи притворно улыбаются, но в глазах тревога. Только жены и матери не стыдятся слез, изливая свои души на груди мужей и сыновей.

Председатель колхоза поднимается на трибуну, заглушая шум, громко кричит:

- Бабы, прощайтесь! Отъезжаем!

Шум, плач, вскрики. Мать держит меня за руку и, склонив голову, сквозь слезы говорит:

- Прощайся с тятей.

Отец берет меня на руки и говорит:

- Слушайся мамку и корми щенят.

Ставит меня на ноги, обнимает старших сестер и брата.

- Дети, вы почти взрослые, помогайте матерям. Дочь, тебе пятнадцать лет, не показывайся немецким солдатам на глаза, береги себя.

Отец обнимает мать, что-то шепчет ей на ухо и садится в бричку. Колонна двинулась. Провожающие пошли за ней. За околицей толпа остановилась, раздались крики:

- Прощайте! Возвращайтесь живыми! Мы вас ждем!

Мать подошла к седобородому старику.

- Дядя Савелий, куда их повезли?

- Кажуть в Херсон.

Мать крестится вслед уехавшим, вытирает концом косынки слезы. Берет меня за руку, и мы идем домой.

В Херсоне на сборном пункте прибывших построили в три шеренги. К ним вышел пожилой капитан с орденом Красного Знамени на груди. Поздоровались, он баритоном сказал:

- Товарищи мобилизованные, сейчас пройдете медкомиссию, а затем отправим в учебный лагерь.

Один из новых знакомых отца по имени Кузьма, оглядываясь вокруг, тихо сказал:

- Хочешь вернуться домой?

- Как это? – спросил удивленно отец.

- Табак есть у тебя?

- Нет, я не курю.

- Могу дать.

- Зачем?

- Ты что, не понял? – спросил раздраженно Кузьма. - Глаза натри табаком, да скажи, что плохо видишь! С плохим зрением в армию не возьмут. Вернешься к жене и детям – понял?

- Нет, - твердо ответил отец.

- Ну, и дурак, а я пошел на осмотр.

Через несколько минут Кузьма вышел с красными глазами, но с радостной улыбкой и справкой в руках.

- Я поехал домой. Ну а ты - топай.

Отец пожал плечами и беззлобно сказал:

- Каждому свое.

Он прошел комиссию, и в тот же день его отправили в учебный лагерь - палаточный лагерь в Алешках Херсонской области. В каждой палатке были устроены двухъярусные нары с матрасами и одеялами. После обеда – часовой сон. Не успели уснуть, как раздалась команда:

- Подъем!

Старшина и несколько сержантов смотрели, как одеваются новобранцы, засекая время на часах. Когда построились возле палаток, старшина громко произнес:

- Сейчас помойтесь в бане и получите обмундирование. Налево, шагом, марш!

Перед входом в палаточную баню их ожидали трое солдат с машинками в руках.

- Подходи на стрижки! - раздалась команда. И через несколько часов одетые в солдатскую форму призывники не узнавали себя. Из-под пилоток торчали большие уши, гимнастерки топорщились. Кто-то выкрикнул:

- Гришка, на тебе форма сидит, как на корове седло!

Шутки, смех. Отец, высокого роста, стройный, подтянутый, с чапаевскими усами выгодно отличался от других. Когда построились, начальник лагеря, осматривая строй, остановил взгляд на отце.

- Как фамилия? – спросил он.

- Пигарев Трофим Дмитриевич.

- Сколько лет?

- Пятьдесят.

- В первую войну воевал? На каком фронте?

- Под Перемышлем, участвовал в Брусиловском прорыве, - ответил отец.

Начальник внимательно выслушал отца и сказал:

- Солдаты с боевым опытом нам нужны. Я тоже воевал с 1941 года.

А потом обратился к солдатам:

- Товарищи, время на учебу отведено мало, всего две недели. Поэтому учиться будете по 11-12 часов в сутки. Но, как говорил А.В. Суворов, тяжело в учении – легко в бою. Разойдись!

Обучал и воспитывал солдатскую массу, как правило, сержантский состав. За нарушение воинской дисциплины строго наказывали. Через две недели учеба закончилась. Всех накормили выше положенной нормы. Начальник учебного лагеря зачитал приказ об отправке на фронт тех, кто окончил учебку. Вскинув на плечи вещмешки, пешим строем они направились на вокзал. Там погрузились в товарные вагоны. В вагонах были двухъярусные голые нары. Отец и двое его новых товарищей разместились на нижних нарах. Мишка Сиденко был невысокого роста, щуплый, с тонкой шеей. Василий Носов - крепкого телосложения, на квадратном лице выделялись толстые, слегка розоватые губы и широкий нос. Василий характером был скромен и прост.

Ехали долго. Наконец, прибыли на станцию Валуйки, что в Воронежской области. Отца и его двоих новых товарищей втроем определили в обоз. Служить в обозе – дело хлопотное и трудное. Нужно было вставать в пять утра, а в пехоте в шесть часов и ложиться позже на час. Трехразовая уборка и кормление лошадей. Подводы должны содержаться в исправном состоянии. Отец отмечал, что знаний, полученных в учебном лагере, было недостаточно, чтобы немцу сломать шею. «Знаю по опыту первой мировой войны, что боевой опыт приобретается в условиях боевых действий», – говорил он.

По «солдатскому радио» до бойцов доходили слухи, что планируется наступление на Харьков, но когда, никто не знал...

«Утром мы чистили лошадей, - вспоминает отец, - когда к нам прибежал адъютант командира полка и, задыхаясь от бега, сказал:

- Бойцы, грузите снаряды и патроны и на позицию подвозите! Пигарев, ты отвечаешь за приказ – понял?

- Понял, чего не понять»…

Так началась наступательная операция Юго-Западного направления под командованием С.К. Тимошенко. В июне продолжились бои в Харьковской операции. Но силы были не равные. Немцы нанесли нашим армиям поражение. Здесь мой отец и попал в плен.

Вот что писал об этой странице истории Г.К. Жуков. «Анализируя неудачи Харьковской операции, нетрудно понять, что основная причина поражения войск Юго-Западного направления кроется в недооценке серьезной опасности, которое таило в себе Юго-Западное стратегическое направление, где не были сосредоточены необходимые резервы Сталина» (из книги «Воспоминания и размышления». Г.К.Жуков).

…Отец вспоминал, как по нашему обозу начала сильно палить немецкая артиллерия.

Густые кусты взрывов. Земля вздрогнула. Хриплое ржание лошадей. Крики раненых. Горячий, тугой воздух бьет в лицо. Все это слилось в созвучное бурление перегретого котла. Я, Василь и Мишка прижимаемся к земле. Провалиться бы сквозь нее - но нет, лежим. Рядом с нами плюхается комиссар нашего обоза, точно окунь, пойманный в реке.

- Бойцы, лошадей и подводы в овраг. Там наше спасение.

Мы поднимаемся, ловим лошадей, подбираем раненых, тащим подводы. Прячемся в глубокий овраг. Комиссар с убитого бойца снимает гимнастерку, брюки, ботинки и обмотки, одевает на себя. Мишка шепчет мне на ухо:

- Что это он?

Отец молча пожимает плечами. Василий добавляет:

- Бойцы, а что если в плен попадем?

Переодевшись, комиссар подползает к нам:

- Ребята, слушайте и запоминайте, что я вам скажу, иначе все погибнем. Среди нас нет коммунистов, комиссаров и евреев. Все поняли?

- Да поняли, чего тут не понять, - откликнулся отец.

Обстрел прекратился. Из всего обоза полка осталось пятнадцать подвод. Оставшиеся в живых, похоронили убитых. Раненых погрузили на подводы. Отец махнул рукой и обоз двинулся с оврага. На возвышенной стороне собрались и только хотели ехать, как вдруг, впереди, будто из-под земли, появилась цепь немецких автоматчиков. Веселые, смеющиеся, машут руками:

- Русс! Руссо! Комм! Шнель!

От неожиданности мы опешили.

- Что делать будем? – спросил Василь, переводя взгляд то на отца, то на комиссара.

- Пока ничего, - и добавил с горечью, - попали мы, ребята, к немцам, как куры в ощип.

Немцы, галдя и смеясь, окружили обоз. Высокий длинноногий фельдфебель подошел к нам. Молча взял Мишку за ворот гимнастерки, вывел подальше. Опустил его на колени и сел ему на плечи.

- Но-но-но! - крикнул он, толкая его коленями в бока.

Раздался хохот немецких солдат. Вдруг фельдфебель заверещал. Он соскочил с Мишкиных плеч, хватаясь за правое колено. Никто ничего не понял. Оказывается, Мишка укусил немца за колено.

Подъехал мотоцикл. Из люльки вылез худой со впалыми щеками офицер.

- В чем дело? – спросил он фельдфебеля.

Тот объяснил. Тогда обер-лейтенант подозвал троих солдат и что-то им сказал. Солдаты сняли ремни, повалили Мишку на землю и стали избивать, нанося удары по голове и телу. Мы хотели его спасти, но один из автоматчиков дал очередь перед нашими ногами.

Избитого окровавленного Мишку расстреляли у нас на глазах. Тяжелораненых немцы тоже расстреляли, а нас погнали пешком. По дороге от жары и боли умерло много наших солдат.

К вечеру пришли в какой-то пригород. Загнали нас в большой глиняный карьер, огороженный колючей проволокой. Здесь было много пленных красноармейцев. Разместились, кто где мог. Ужинали очистками картошки и капусты. Один из наших бойцов стал вторично в строй, чтобы покушать, но охранник заметил его и тут же на месте расстрелял.

- Ночью я поднялся на ноги, - вспоминает отец. - Пленные лежали там и сям – скрюченные, калачиком, с подогнутыми руками и ногами. Утром в карьер вошли немецкий офицер, а с ним, моложавый мужчина в форме и с повязкой на рукаве. На ней три буквы - РОА, Русская освободительная армия. Офицер окинул пленных взглядом.

- Русские солдаты, переходите к нам! Получите одежду и хорошее питание. Как те, которые там, - и он жестом руки указал наверх, где играли в волейбол перешедшие к немцам наши солдаты.

- Желающие служить великой Германии – встать! - произнес мужчина на хорошем русском языке. Сидевшие рядом с отцом молодые солдаты встали. А отец спросил:

- Ребята, вы что делаете?

Один из них ответил:

- Дядя, мы здесь подохнем, как собаки, а там выживем и перейдем к нашим.

- Глядите, как бы вас потом не шлепнули, - ответил отец.

После завтрака пленных повели на станцию грузить лес. Здесь узнали, что они находятся в городе Купянск. Работали на разных работах. Чтобы спастись от жары и дождей в станах карьера рыли норы, в которых жили до осени. Отец, Василь Носов и комиссар Ильин держались вместе. Постепенно между ними установились доверительные отношения. Как-то сидя в карьере, вспоминали довоенную жизнь, дом, семьи, детей. В досаде на себя, Ильин сплюнул:

- Черт знает что. Лезут в голову странные мысли.

- Вы о чем? – спросил Василь.

Но Ильин проморгал.

В один из жарких дней по карьеру разнеслась команда.

- Выходи строиться!

Весь карьер взъерошился головами пленных. Через некоторое время, все пленные выстроились в шеренги. Подошел русский с нашивкой «РОА».

- Вас поведем на реку купаться. Соблюдать строй и тишину. Виновные будут наказаны.

Строй колыхнулся. Охранники с собаками пошли по сторонам. На берегу реки отец, Василь Носов и Ильин разделись. Пленные начали купаться. Было жарко и душно. На другом берегу поле цветущего подсолнечника опустилось, чуть ли не до воды. Ильин долго смотрел на поле, из-за которого выглядывали камышовые крыши украинских хат. Затем перевернулся и сказал:

- Ребята, я решил сейчас бежать.

- Как? – спросили в один голос отец и Василь.

- Если я сейчас не убегу, немцы меня вычислят. Этот русский предатель с повязкой «РОА», догадался, кто я. Медлить нельзя – сегодня или некогда.

- Вы же в одних подштанниках, - озабоченно сказал отец.

- В селе переоденусь в гражданское. Ну, а там ищи-свищи ветра в поле.

- Вон охрана, собаки враз найдут – сказал Василь и боязливо поморщился.

- Не беспокойтесь, все будет в порядке. Я хорошо плаваю.

Он влез в воду и нырнул.

- С Богом! – проговорил отец. Василь перекрестился. Ильина на поверхности воды не было. Через некоторое время голова его показалась у самого берега. Комиссар тяжело дышал. Потом выбрался на берег и исчез в зарослях подсолнечника.

Но в это время один из охранников разделся, взял с собой собаку и переплыл реку. Вылез на том самом месте, где и Ильин… Через час он вернулся, и рядом с ним стоял комиссар.

- Поймал! – крикнул охранник. Все пленные обернулись. Стало тихо. Только мелкая волна хлопала о берег. Прозвучала команда немецкого офицера: «Стройся!»

Пленные вышли на берег и молча смотрели, как охранник, Ильин и собака плыли обратно. Когда они вышли на берег, подошел немецкий офицер и приказал:

- Ты хотел убежать? Плыви назад!

Немец вынул пистолет и выстрелил ему в плечо. Ильин нырнул. Красное пятно крови появилось на воде. Затем он вынырнул.

- Товарищи, прощайте! – крикнул он, и офицер выстрелил ему в голову. Еще раз на мгновенье показалась голова - и навечно исчез комиссар…

P.S. Отец вернулся из плена в 1943 году. Но это уже другая история.

Н.Т.Пигарев, фотоколлаж www.waralbum.ru

вс, 02/26/2023 - 14:30