Специальная военная операция длится уже более года, и в наш город постепенно возвращаются люди, прошедшие через боевые действия. Их становится все больше. К сожалению, есть и не вернувшиеся, и родные оплакивают их и учатся жить заново. И те, кому посчастливилось вернуться, и родственники погибших прямо сейчас проходят нешуточные испытания, связанные со специфическими травмами психики, которые им нанесли война и горе. Каковы признаки таких психотравм, а главное - как с ними справиться? Об этом мы поговорили с психологом Натальей Мышовой.

Травму получат не все

Если человек оказался в зоне боевых действий, значит ли это, что он стопроцентно получит психотравму? «Мы все очень разные, и в определенных ситуациях один травмируется, а другой нет – все зависит от наших индивидуальных личностных характеристик: воспитания, типа нервной системы и целого ряда других факторов, - поясняет Наталья Мышова. - Не все из прошедших военные действия будут травмированы – некоторым удастся этого избежать, они смогут себя сохранить и переработать все увиденное».

По словам психолога, в группе риска, прежде всего, те, кто уже был травмирован в родительской семье, не имел в детстве доверительных отношений с авторитетным взрослым, который мог бы научить здоровым отношениям. А также люди с низким уровнем осознанности, живущие в основном инстинктами. Такие на войне могут стать неуправляемо жестокими и агрессивными, а вернувшись из зоны боевых действий, зачастую совершают противоправные поступки и попадают в тюрьму, потому что война для них все еще продолжается.

Наталья Мышова: «Суть всех психотравм, включая и полученных в ходе боевых действий, одна – для человека оказывается выше его сил справиться с тем, что с ним происходило или он вынужден был наблюдать. Это некое событие, которое превысило его адаптационные возможности. В таких ситуациях у нас срабатывают инстинкты, и мы отличаемся друг от друга именно преобладающими инстинктивными реакциями – бей, беги или замри/сдавайся».

На войне огромное количество психотравмирующих факторов: травмируется убивающий других людей, наблюдающий убийство, свидетель пыток или смерти. Беженцы и люди, пострадавшие от боевых действий, также в группе риска.

Что за зверь ПТСР?

Как проявляются психотравмы? Реакции могут быть как быстрыми, так и отсроченными – спустя месяцы или годы. Одна из них - излишне обостренное реагирование на внешние стимулы. Триггером может стать салют, громкий окрик, плач ребенка и т.п. – довольно обычные в мирной жизни звуки. При этом один человек инстинктивно падает на пол, хочет спрятаться, убежать, у другого может запуститься агрессия по типу «бей».

К проявлениям психотравмы также можно отнести кошмарные сны, когда человек снова и снова проживает травмирующую ситуацию. Это могут быть флешбэки – наяву человек вдруг впадает в такое состояние, когда ему кажется, что прямо здесь и сейчас разворачивается бой или еще что-то пугающее. И он начинает реагировать так, как будто «не в себе».

Может проявиться и так называемое «сердце солдата» - неврозоподобное состояние, сопровождающееся тошнотой, сердцебиением, тахикардией и прочей телесной симптоматикой.

Все эти проявления в комплексе специалисты именуют посттравматическим расстройством, а также посттравматической реакцией или синдромом (ПТСР). Явление уже достаточно исследовано на примере воинов, прошедших Афган и Чечню. Но, к сожалению, несмотря на изученность, специалистов, которые могли бы оказать квалифицированную помощь, по-прежнему мало. Как правило, и сами травмированные люди не придают этому особого значения – «само пройдет». А еще пытаются справляться с травмой с помощью алкоголя или симптоматических препаратов.

От непролеченного ПТСР страдают не только сами участники боевых действий, но и их близкие – жены, дети. Они вынуждены дома буквально ходить на цыпочках, боятся хлопнуть дверью, сказать лишнее, не так посмотреть, потому что реакции могут быть совершенно непредсказуемыми и неадекватными. И они тоже травмируются, потому что жить с таким высоким уровнем тревоги, не зная, чего ожидать от близкого человека, которого любят, - это тяжелое испытание.

Наталья Мышова: «Особенностью ПТСР является то, что время его не лечит – проявления не сглаживаются, не уменьшаются. К тому же такие люди могут быть небезопасны для общества, и тут многое зависит от типа их инстинктивной реакции. Если преобладает реакция «бей», они бывают очень агрессивны, не контролируют себя, часто впадают в состояние неосознанности – так, что потом не верят, что могли такое натворить. Могут у них возникнуть и проблемы с социальной адаптацией - некоторые из них становятся замкнутыми, стремятся изолироваться от общества. А это усугубляет проблемы – ведь в одиночестве справляться еще тяжелее. Тут недалеко и до суицида…»

ПТСР – не что иное, как психиатрическое заболевание. Соответственно, лечение должно быть комплексным: медикаменты плюс психотерапия. По опыту других стран, очень хорошо себя зарекомендовали группы поддержки, по типу «Анонимных алкоголиков». В таких группах обязателен грамотный ведущий, необходима длительная терапия с серьезной систематической работой над собой.

Есть в психологии и такое понятие, как травма свидетеля, или вина выжившего – когда товарищи убиты, а человек выжил. Выживший зачастую испытывает огромное чувство вины и начинает себя буквально поедать. А на базе чувства вины возможно рискованное поведение – человек бессознательно начинает ставить себя в ситуации с угрозой жизни – например, практиковать опасное вождение. С этим состоянием также необходимо работать с помощью серьезной психотерапии.

«Нужно ждать волну таких расстройств у людей, вернувшихся с СВО, - считает Наталья Мышова. – Однако государству, к сожалению, пока не до этого. Как наше общество будет с этим справляться – большой вопрос. Ведь оно и так до того пропитано насилием, что мы часто даже не замечаем его и считаем чем-то само собой разумеющимся. А ведь насилие порождает новое насилие».

По мнению психолога, хорошо бы государству озаботиться подготовкой профессионалов, формированием групп поддержки для всех, кто так или иначе соприкоснулся с боевыми действиями. Эффективнее всего было бы организовать такую помощь на базе социальных служб, чтобы она была доступна: оказывалась бесплатно либо с минимальной оплатой. Пострадавшему также необходимо самому позаботиться о себе – и прежде всего, обратиться за помощью к психотерапевту, очно или онлайн.

Прожить горе

Родным, потерявшим близкого на войне, необходимо прожить свое горе и переработать его. В литературе обычно выделяют несколько этапов проживания горя: отрицание (шок), гнев (вина), торг, депрессия и принятие. И их надо позволить себе прожить.

Советы отвлечься, переключиться, сходить на дискотеку или уйти в работу, по мнению психолога, крайне вредные. Их слушать не надо, а нужно дать себе время – как минимум, три года – чтобы работа горя совершилась. В среднем именно столько длится горевание, оплакивание, отпускание.

«Необходимо позволить себе плакать, оплакивать близкого, ни в коем случае не зажимать себя. Так душа очищается, мы прощаемся с любимым человеком, отпускаем свое горе. Это очень важный, нужный, серьезный ритуал. И самый первый диагностический критерий того, что человек отгоревал, - когда о своей потере он говорит спокойно, его не трясет, руки не дрожат, слезы не подкатывают, он испытывает только спокойную, тихую печаль. Вспоминается хорошее, светлое», - поясняет психолог.

Переработать горе помогает совместное вспоминание ушедшего человека с кем-то из близких, проговаривание своего горя. Это можно делать много раз, пока отпускание не произойдет. Очень полезный ритуал есть в православии - помянуть, сходить в храм, помолиться о человеке.

Наталья Мышова: «Чувства нам даны для того, чтобы их чувствовать, проживать - мы люди, мы так устроены. Когда мы их давим, вытесняем, мы превращаемся в роботов – дом-работа, работа-дом. И жизнь перестает нас радовать, ведь живем мы как бы под анестезией. Не чувствуем ничего – ни хорошего, ни плохого. Превращаемся в функцию.

Очень многие сейчас живут только на уровне головы – у психологов даже есть жаргонный термин «головастики». У таких людей всем рулят мыслительные процессы, логика, синтез и анализ и т.п. Спрашиваешь, что чувствуете? Ничего. А ведь ничего не чувствует труп… Это состояние крайне нездоровое».

Зачастую у вернувшихся из зоны боевых действий из-за эмоциональной перегрузки происходит полная блокировка чувств. Это мы видим и на более ранних поколениях. Те, кто возвращался с Великой Отечественной, часто были малоразговорчивыми, неэмоциональными. Видимо, их чувства были настолько невыносимыми, что их было проще вообще заблокировать, отрезать себя от них и как-то пытаться функционировать. Так справлялись с ПТСР после Великой Отечественной войны, Афгана и Чечни. Психолог предположила, что и сейчас, возможно, тоже будут использоваться такие варианты выживания. И это именно выживание, а не жизнь. Ведь заблокировать только негативные чувства не получится – вместе с ними уйдут и радость, счастье.

По опыту работы с клиентами психолог хорошо знает, что чувства окончательно не умирают, они вытесняются в тело и опосредованно проявляются через психосоматику – различные боли, дисфункции и т.п. То есть не прожив свои чувства, как положено, - душой, человек получает телесные сбои, болезни.

«Самостоятельно восстановить себя крайне сложно – это можно сделать только при высочайшем уровне осознанности, которым мало кто из наших сограждан обладает. Поэтому необходимо искать специалистов, не стесняться идти за помощью к психологам и психотерапевтам», - подчеркивает Наталья Мышова.