17 мая родился выдающийся сотрудник атомной отрасли СССР, человек, стоявший у истоков КБ-11, уральского НИИ-1011 и всего атомного проекта, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и трех Сталинских премий Кирилл Иванович Щёлкин (1911- 1968). Несмотря на выдающиеся заслуги, этот деятель оказался в забвении – его даты практически не отмечались в отрасли, о нем написано весьма немного книг и статей.

В этой статье использованы материалы из книги сотрудницы Лаборатории исторических исследований ВНИИЭФ Натальи Богуненко «Возвращение имени», изданной в ядерном центре в 2014 году.

Фронтовая эпопея: коротко и сильно

К 1941 году Кирилл Иванович подошел уже кандидатом наук – в ленинградском Институте химической физики АН СССР он в 1938 году защитил диссертацию по теме «Экспериментальные исследования условий возникновения детонаций в газовых смесях».

3 июля 1941-го ушел добровольцем на фронт, хотя как научный сотрудник имел бронь. Служил вычислителем-разведчиком батареи начальника артиллерии 64-й (позднее 7-й гвардейской) стрелковой дивизии. Участвовал в боях у Днепра, под Вязьмой, Серпуховом, Солнечногорском. Его однополчанин Ф.С.Свинчевский вспоминал: «Были мы с К.И. вместе и под Москвой. Направили нас, пять человек, в разведку. Взяли мы в вещмешки по три лимонки, по четыре диска к автомату. Подъехали на машине к деревне Черные Грязи, примерно в 40 км от Москвы. Тут бомбежка, мы выбежали из машины. Один налет, другой… По-видимому, немцы бомбили деревню на всякий случай, чтобы сделать из нее рывок в район Химок. За деревней справа был лесок. Там стоял в засаде наш танк. Но мы этого не знали… Вдруг видим – идут на нас шесть немецких танков… Что делать? Два разведчика наших… побежали к брошенному нашими артиллеристами орудию… Сделали несколько выстрелов. Видим – один танк, за ним другой загораются! А у третьего башня подбита! Слишком здорово. Оказалось, это работа нашего Т-34 из засады. За танками шла немецкая пехота. Немцы стреляли трассирующими пулями, наверное, для устрашения. Ну, мы тоже открыли автоматный огонь. И вдруг немцы повернули назад. А ведь они могли тогда к Химкам прорваться, за нами никого не было. Этот случай был описан в «Правде» от 5 декабря 1941 года, в заметке «Героический экипаж»…

2 января 1942 года Кириллу Ивановичу, несмотря на его возражения, было приказано направиться в Казань для продолжения работы по созданию реактивных двигателей. «Проделав долгий путь по железной дороге, К.И. появился в институте в кирзовых сапогах, с вещевым мешком за спиной и котелком у пояса», - писал П.Т.Асташенков в книге «Пламя и взрыв».

На «объекте»

Осенью 1946 года Кирилл Иванович подготовил к защите докторскую диссертацию «Быстрое горение и спиновая детонация газов», которую блестяще защитил. Его диссертация привела к пересмотру всей классической теории детонации. Работы Кирилла Ивановича были хорошо известны в научном мире, поэтому неудивительно присутствие на защите его докторской С.И.Вавилова, тогда президента АН СССР… Пришел на защиту и Б.Л.Ванников, начальник Первого Главного управления. Это означало одно: для Кирилла Ивановича новое назначение не за горами.

В марте 1947 года по предложению Б.Л.Ванникова он был назначен первым заместителем главного конструктора КБ-11 Ю.Б.Харитона. Работа К.И. в атомной отрасли началась еще в Москве. Ю.Б.Харитон вспоминал: «Мы с Щёлкиным составили первый список научных работников. Их было 70. Тогда это показалось огромным числом, мол, зачем столько. Никто тогда не представлял себе масштабов работ».

После 11 апреля К.И.Щёлкин прибыл на «объект», в Саров. Здесь на его плечи сразу легли огромные обязанности. Он был назначен начальником научно-исследовательского сектора (НИС), в состав которого входили сначала восемь, в потом десять лабораторий самых разных исследовательских направлений, теоретический отдел, руководимый Зельдовичем, и все полигоны КБ-11.

…Широта исследовательского фронта должна была совмещаться с необыкновенной тщательностью выполняемых работ. Многочисленные ежедневные эксперименты (а с натурным зарядом – круглосуточные) проводились непрерывно в течение более двух лет. С учетом того, какие жесткие временные требования стояли перед создателями первой отечественной атомной бомбы, это означало, что рабочий день практически всех сотрудников КБ-11 не ограничивался никакими нормативами. Работали по 12, 14, 16 часов. Работали днем и ночью, отдыхая урывками.

Сын К.И.Щёлкина писал о том времени: «Одно из самых ярких воспоминаний моей жизни в КБ-11 в те годы – мощные взрывы, от которых подпрыгивал наш дом и звенели стекла. Ежедневно, днем и ночью, проводилось более 10 взрывов. Отец приезжал с работы поздно и ложился на диване в кабинете. Рядом, у изголовья, ставился телефон. После очередного взрыва, через некоторое время, раздавался звонок, отец вставал, садился в дежуривший около дома «газик» и ехал на работу. Спать удавалось 4-5 часов, урывками. Утром всегда к началу рабочего дня отец был на работе».

А ведь Кирилл Иванович отвечал за исследования и эксперименты еще в девяти лабораториях, за опыты на площадках, за взаимодействие с конструкторскими отделами. То есть нес колоссальную нагрузку как руководитель. При этом оставался доброжелательным, оптимистичным, творчески настроенным человеком, не командовал подчиненными, а вместе с ними обсуждал задачу, искал оптимальное решение. Не терпел бюрократизм, который считал следствием неграмотности и трусости, и освобождался от людей, склонных к волоките.

Ветеран отрасли В.И.Жучихин вспоминал, что К.И. чутко откликался на нужды сотрудников, помогал быстро и действенно, и, хотя был скуп на похвалу, люди всегда чувствовали его внимание и доброе отношение.

Такое взаимопонимание и поддержка руководителей и рядовых исполнителей, их слаженное стремление к общему успеху создавали особую атмосферу, способствующую продуктивной творческой работе. В январе 1949 года в КБ-11 уже была составлена программа тренировочных опытов, предварявших основное испытание заряда на полигоне. Программа включала в себя полный цикл подготовки и проведения боевого опыта. Сотрудникам лаборатории №5 ее начальник К.И.Щёлкин задачу поставил, как всегда, ясно и четко. Система автоматики управления подрывом изделия должна быть максимально надежной. Этот принцип Щёлкин выделил как основной. Система должна была сработать при любых вариантах неисправности какой-либо ее части. Проверку работоспособности системы К.И. потребовал провести путем… миллиона включений.

В конце августа 1949 года первый советский атомный заряд отправился на полигон №2 Министерства обороны. Туда же уехали все ведущие разработчики, практически все руководители атомного проекта.

Кирилл Иванович не только находился в числе тех, кто поднялся на башню, где разместили заряд, не только сам снаряжал изделие капсюлями-детонаторами (при сильных порывах ветра, что делало опасной эту операцию) – он последним вышел из кабины с зарядом, он опломбировал башню. Он же замкнул рубильник автоматики подрыва. Испытание прошло успешно…

К.И. в 1949 году исполнилось 38 лет. В этом возрасте он стал Героем Социалистического Труда и лауреатом Сталинской премии 1-й степени. Вторую Звезду Героя Щёлкин получил в 1951 году. А в 1954-м за создание РДС-6 звание было присвоено ему в третий раз, тогда же он стал членом-корреспондентом АН СССР. Он все так же самоотверженно работал, решая самые ответственные задачи. Награды не изменили его. Он оставался простым, скромным, необычайно трудолюбивым, ответственным и человечным. Сын Феликс писал: «Он ни разу ни об одном человеке не сказал плохого слова… О столкновениях с руководством (Хрущев, Славский, Микоян, секретари Свердловского и Челябинского обкомов) он рассказывал только факты, не давая негативных комментариев к ним».

В КБ-11 К.И.Щёлкин проработал восемь лет.

На Урале: взлет и падение

В 1955 году Правительство СССР приняло решение о создании на Урале второго центра по разработке и производству ядерного оружия – НИИ-1011 в городе Челябинске-70 (теперь Снежинск). Научным руководителем НИИ-1011 был утвержден К.И.Щёлкин. Получив большие полномочия, он сразу предпринимает решительные действия. По его инициативе в Челябинск-70 переезжает замечательный научный коллектив под руководством Б.К.Шембеля для создания в НИИ сильноточного линейного ускорителя протонов, необходимого для исследований управляемой термоядерной реакции… Начался быстрый и эффективный набор кадров, из лучших вузов страны отбирались лучшие студенты. Необходимые для работы и жизни условия уже были созданы. А вскоре рядом с производственной площадкой, на берегу прекрасного озера, вырос город. Его создание и стало первым камнем преткновения между Кириллом Ивановичем и высоким начальством.

К.И. вступил в конфликт с Хрущевым впервые тогда, когда выступил против строительства нового ядерного объекта на территории Челябинского тракторного завода, на чем настаивал Хрущев. Он пригрозил Хрущеву, что в случае строительства объекта в Челябинске откажется занимать должность его научного руководителя. Хрущев остался очень недоволен, обругал Славского (тогда замминистра Минсредмаша) за «плохие кадры»… Так были испорчены еще и отношения со Славским.

Анализ работы К.И. на посту научного руководителя нового предприятия ясно показывает: Кирилл Иванович не хотел, чтобы его институт стал просто дублером КБ-11. Он хотел, чтобы НИИ-1011 стал центром не только оборонных, но и фундаментальных научных работ. Академик Е.И.Забабахин, в 1960 году сменивший на этом посту К.И., рассказывал: «Сильной стороной Кирилла Ивановича было стремление проявлять в делах размах и при этом умение почти не ошибаться. Так, некий гигантизм нашего проекта впоследствии себя оправдал, институт оказался работоспособным в условиях сильно расширяющейся тематики… Самым крупным делом его жизни останется создание нашего института».

13 января 1958 года К.И. направил письмо члену Президиума и секретарю ЦК КПСС Н.Г.Игнатову. В нем он указал на огромную проблему закрытых КБ – отток высококвалифицированных научных кадров – как заслуженных, так и молодежи. «Вообще из МСМ улетучилась научная атмосфера, без которой невозможна никакая творческая атмосфера… Основная причина – это превращение проблемы ядерного оружия в повседневное дело». Также он указал на то, что молодежь не едет из столиц в глубинку по целому ряду причин, включая и ту, что зарплата здесь по факту не выше, чем в столицах, а неудобств и ограничений гораздо больше.

«Мне представляется, что если не принять срочные меры, то институты МСМ – НИИ-1011 и КБ-11 – постепенно превратятся в заштатные КБ, захламленные неспособными, слабыми работниками, постоянно выдвигаемыми на высокие посты вследствие недостатка людей необходимой научной квалификации…

Я прошу Вас дать указание проверить положения, высказанные мной в этой записке, и разработать систему мер, способствующих прекращению ухода и стимулирующих приток научных сил в НИИ-1011. Наконец, необходимы указания о беспрепятственном отпуске на работу к нам тех товарищей, которые этого желают. Ведь хороших работников никто добром не хочет отпускать».

Понятно, что с руководством и отрасли, и даже страны отношения продолжали ухудшаться. Независимая позиция, занимаемая Щёлкиным по многим вопросам, раздражала его начальников. Подливал масла в огонь и сам К.И.

В том же 1958 году, когда группа сотрудников НИИ-1011 была удостоена Ленинской премии за разработку первого отечественного термоядерного заряда, принятого в серийное производство, из списка для награждения Щёлкин собственноручно вычеркнул фамилию министра Славского, который не принимал участия в разработке. Отношения с министром еще сильнее обострились.

Здоровье Кирилла Ивановича ухудшалось все заметнее. Он перенес уже два инфаркта, его мучила гипертония. Нервные нагрузки усугубляли плохое физическое состояние.

В августе 1960 года К.И. уходит с постов научного руководителя и главного конструктора НИИ-1011 по состоянию здоровья. И хотя ему было всего 49 лет, он стал просто пенсионером с пенсией в 200 рублей, хотя ему полагалась персональная – 400 рублей.

Он переехал в Москву, вернулся к научной работе, участвовал в научных семинарах и конференциях, был одним из лучших лекторов общества «Знание», его портрет висел на доске почета этой организации.

Вся жизнь К.И. была ярким горением – горением мысли, поиска новых путей в науке и организации важнейших государственных дел, служением Истине.

8 ноября 1968 года, в возрасте 57 лет, К.И.Щёлкин скончался от сердечного приступа. На черном камне памятника на Новодевичьем кладбище выбиты слова: «Ученый, труженик, солдат». Эти истинные звания К.И. ценил превыше всего.

По материалам книги Н.Н.Богуненко «Возвращение имени»