8 марта родился Яков Борисович Зельдович (1914-1987) - физик, один из ведущих разработчиков первого ядерного заряда. В 1939-1941 годах совместно с Ю.Б.Харитоном дал расчет цепной реакции деления в уране. Академик АН СССР (1958). Трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и четырех Государственных премий СССР.

Еще до войны, в Ленинграде, начал заниматься ядерной физикой. Вместе с Ю.Б.Харитоном выполнил и опубликовал цикл работ по урану. В дальнейшем его исследования имели большое значение для решения проблемы использования атомной энергии.

С 1948 по 1965 годы работал в КБ-11 начальником отдела, отделения, заместителем научного руководителя.

Был активным участником разработки и испытания первого атомного заряда. Как руководителю работ по построению общей теории атомной бомбы ему в 1949 году было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и присуждено звание лауреата Сталинской премии.

Реализация идеи создания атомного заряда потребовала изучения поведения вещества при давлении в несколько миллионов атмосфер, когда металлы уже текут как жидкость. Я.Б.Зельдович и руководимый им коллектив были одними из авторов и активными участниками работ по созданию последующих вариантов новых атомных зарядов и первой водородной бомбы. За эти работы он дважды был удостоен звания Героя Социалистического Труда, дважды ему присуждалась Сталинская премия.

Совместно с В.А.Цукерманом предложил новый способ инициирования атомных зарядов — систему внешнего инициирования. Большое внимание уделял физике элементарных частиц.

В 1958 году Я.Б.Зельдович был избран академиком АН СССР.

В октябре 1965 года решил перейти на теоретическую научно-исследовательскую работу и по январь 1983 года работает заведующим отделом Института прикладной математики АН СССР. В последние годы жизни занимался астрофизикой и космологией. Наиболее крупным вкладом Зельдовича в современную космологию галактик является его знаменитая теория, в которой описывается развитие гравитационной неустойчивости в расширяющемся мире.

Первое, что поражает в творчестве академика Зельдовича, широта его интересов. Он был уникален в своем творчестве — от физики горения и взрыва через ядерное оружие до самых глубин астрофизики и космологии. А.Д.Сахаров назвал его «человеком универсальных интересов». По мнению Ландау, ни один физик, исключая Ферми, не обладал таким богатством новых идей. В науке Яков Борисович Зельдович был Мастер.

Я.Б.Зельдович был очень обаятельным, ярким, с неиссякаемой энергией и юмором человеком, «вечно молодым». Никогда не разговаривал начальственным, высокомерным тоном, никак не подчеркивал свои академические, «геройские» заслуги. Важным для него было только существо проблемы, вопроса, дела.

Я.Б.Зельдович — выдающийся физик, внесший огромный вклад в различные области науки и техники, автор многих статей, монографий и книг. Был членом немецкой академии «Леопольдина», Американской академии наук и искусств, Национальной академии наук США, Лондонского Королевского общества, Венгерской академии наук, почетным доктором Кембриджского и Сассекского университетов и ряда физических обществ.

В его честь учреждены: золотая медаль Зельдовича (Американский институт по горению) — вручается с 1990 года; медаль Зельдовича (Комитет по космическим исследованиям и РАН) — вручается с 1990 года; золотая медаль имени Я.Б.Зельдовича, учреждена РАН в 2014 году, первое вручение состоялось в 2015 году.

«А все-таки Яшка гений…»

В.А.Цукерман в статье «Это было похоже на колдовство» (из книги «Яков Борисович Зельдович: воспоминания, письма, документы») пишет: «Он протянул мне серую трубку диаметром около 12 мм, длиной 50 см, похожую на спагетти, и сказал: «Было бы очень занятно измерить, с какой скоростью горит эта штука в середине и по краям. Мы сейчас изучаем скорости горения таких порохов при давлениях в десятки атмосфер. Представляется, что центральная часть трубки должна выгорать медленнее, чем края. Вы уже получали рентгеновские снимки пули в полете. Нельзя ли использовать Вашу технику для изучения явлений при горении пороха?»

Так запомнилась мне одна из первых встреч с Яковом Борисовичем Зельдовичем. Это было в Казани, в январе или феврале 1943 г., в середине войны, когда шли бои за Сталинград и великая битва на Курской дуге еще только готовилась. В это время мы провели успешные опыты по рентгенографированию явлений при взрыве небольших зарядов. Яков Борисович внимательно следил за развитием этой работы.

Спустя три года наша встреча произошла на другом меридиане, где развертывались работы по созданию советского ядерного оружия. Яков Борисович был назначен руководителем теоретического отдела. Время показало, насколько правильным было такое решение. Широко образованный физик, отлично знающий газодинамику и физику взрыва, живой как ртуть, очень активный и деятельный, Зельдович на протяжении двух десятилетий был душой и символом нашего отдела. Он отлично разбирался не только во всех теоретических вопросах, связанных с созданием оружия, но и в подавляющем большинстве экспериментальных работ, многие из которых начаты по его инициативе. Ставил перед экспериментаторами актуальные, еще не решенные проблемы и часто сам предлагал способы и методы их решения. Активно занимался подбором квалифицированных кадров физиков-теоретиков.

Зельдович оказался «виновником» приезда к нам еще одного отличного физика-теоретика, обладающего высоким изобретательским потенциалом, — Евгения Ивановича Забабахина (огромен его вклад в развитие вопросов прикладной ядерной физики и решение ряда научных задач, связанных с созданием различных типов ядерного оружия).

…Интуиция, знание, талант… Без этих трех слагаемых невозможно творчество в науке. За два десятилетия совместных работ мы убедились — Яков Борисович в полной мере обладал теми редкими качествами, которые позволяют искать и находить правильные решения в сложнейших физических или физико-химических ситуациях.

С разрешения Ю.Б.Харитона приведу случай, иллюстрирующий сказанное. На совещании, посвященном решению сложной технической проблемы, долго не могли найти правильного решения. Предложения выступавших отвергались одно за другим. Но вот появился Зельдович. На доске возникла цепочка формул, и за считанные минуты задача была решена. Это было похоже на колдовство. Когда все разошлись и в кабинете остались только Юлий Борисович и Игорь Васильевич, Курчатов сказал: «А все-таки Яшка гений…»

Трудно определить, где разница между талантливостью и гениальностью. Может быть, ее вовсе нет… Но автор сам был свидетелем такого эпизода. В начале 50-х годов после проведения ответственного опыта большая группа ученых ожидала, когда будут обсчитаны осциллограммы и другие записи приборов. Игорь Васильевич посетовал: «Жалко, нет Яшки. Он бы вынул из кармана свою маленькую логарифмическую линейку, передвинул рамку несколько раз вправо и влево и выдал бы нам все необходимые цифры». (В те далекие времена логарифмическая линейка была главным инструментом теоретиков и экспериментаторов.)

В том творческом стиле, который установился в институте с первых дней его существования, большая заслуга Якова Борисовича. Но он был нетерпим ко всякого рода лженаукам. У нас хранится его открытое письмо от 18 января 1963 г., адресованное экспериментаторам. (В начале 60-х годов широко дискутировалась так называемая машина Дина, использующая для своей работы гравитационные силы. Письмо было составлено в связи с объявлением о семинаре, посвященном машине Дина.)

«Я глубоко уважаю коллектив экспериментаторов… Это самостоятельный институт. В наше общее дело он внес большой, неоценимый вклад. Поэтому мне не только смешно, но и больно видеть рекламу безграмотного «изобретения» Дина. Всякому, знающему основы механики, ясно, что это чепуха. Можно гадать, почему чепуху запатентовали или почему она попала на страницы журнала, но, право, это не так интересно. Иногда говорят: «Конечно, опыт Дина противоречит теории, но ведь это Опыт, факты — упрямая вещь и т.д.». Надо же понимать, что теория — в данном случае классическая механика — это концентрированный результат огромного числа опытов, вывод из опытов, опубликованных, проверенных, много раз обсужденных, согласующихся друг с другом… Помните шум вокруг превращения времени в энергию, «открытого» одним из ленинградских физиков? Несколько лет назад, о чем бы ни докладывал любой лектор, его спрашивали об этом. А где теперь эта, с позволения сказать, «теория»? Все мы понимаем, что будь она правильна, ее бы не замолчали и не зажали».

И гораздо позже, на объединенном заседании АН СССР и АМН СССР в ноябре 1980 г. короткое, но запомнившееся всем выступление Зельдовича было направлено против модных и сейчас экстрасенсов. Он указал, что даже дореволюционная Императорская академия наук не допускала на свои заседания «мага и чародея» — Григория Распутина, который пользовался покровительством царской фамилии. А у нас имеют место случаи, когда неграмотные в естественных науках философы, прикрываясь академическими званиями, устраивают публичные демонстрации «фокусов» небезызвестной Джуны.

Яковом Борисовичем написаны превосходные книги, по которым воспитывалось и будет воспитываться не одно поколение физиков. Восхищает его умение вскрыть сущность сложных проблем, его яркий, образный язык. Многие страницы его книг — подлинный гимн науке и вдохновенному творчеству.

В нашей памяти живут его блистательные обзорные статьи, опубликованные в журнале «Успехи физических наук», написанные раскованно и свободно, иногда с элементами озорства. Устные выступления Зельдовича всегда вызывали подлинное удовольствие и восторг аудитории, какой бы разнородной она ни была.

Внезапная смерть Якова Борисовича 2 декабря 1987 г. от инфаркта миокарда потрясла всех знавших его… Быстро, очень быстро проходит человеческая жизнь. Кто мог подумать, что такой крепыш и оптимист, как Яков Борисович, так скоро покинет наш мир. Он был всего на год младше меня, но успел сделать в науках и жизни много больше».

По информации www.biblioatom.ru, www.elib.biblioatom.ru